Иван Князев: «Зрителя периодически нужно провоцировать»

О своем творческом пути, вдохновении и о том, можно ли коммерческую фотографию считать искусством, в интервью Lkreview.ru рассказал один из самых талантливых российских фотографов, выдающийся преподаватель — Иван Князев.

– Иван, у тебя довольно широкий круг творческих интересов. Но основным по-прежнему является фотосъемка. Расскажи, пожалуйста, об этом направлении своей деятельности.

– Я являюсь членом агентства «Eight agency». Это крупное агентство, объединяющее российских фотографов. Мы ведем рекламные и журнальные съемки — по большей части рекламные — как с известными брендами: Adidas, Nike, Puma и т.д., так и с нестандартными, типа G-Shock. Конечно, хочется, чтобы было больше съемок, направленных на лайф-стайл – живые истории, а не что-то постановочное. Чтобы это было очень красиво, и в то же время о реальной жизни, а не о каком-то абстрактном образе.

Хочется, чтобы было больше съемок, направленных на лайф-стайл – живые истории, а не что-то постановочное. Чтобы это было очень красиво, и в то же время о реальной жизни.

– Насколько мне известно, ты также выступаешь и как куратор. Какие фото проекты ты курируешь?

– Мне повезло – очень рано у меня появилась галерея. Она называлась «Чистка одежды»; мы сделали ее с моим другом — Игорем, очень талантливым бизнесменом. Он занимался организационными вопросами, а я курировал проекты молодых художников. И без малого за два года мы превратили ее в очень модное место рядом с Солянкой. В галерее «Чистка одежды» мы организовали проекты с Центром дизайна ARTPLAY, с Центром современного искусства Винзавод, а также еще несколько крупных проектов. И это была большая удача.

После этого я решил, что все это очень интересно и пошел учиться на искусствоведческий факультет в РУДН. Это было довольно забавно – многие люди приходила туда с теоретическим опытом и желанием что-то делать на практике, а у меня, наоборот, было много практического опыта, и я хотел получить теоретические знания. Еще во время учебы я понял, что, если выбирать между разными направлениями, то мне ближе и, соответственно, будет проще курировать проекты фотографического свойства.

Я работаю в трех школах, и все они делают что-то значимое в современной фотографии. В первую очередь это Photoplay — мой родной дом, без которого я не могу жить и существовать. Это Британская высшая школа дизайна и это Скрим-школа (Scream School), школа компьютерной графики и различных спецэффектов в кино. Во всех этих школах мы занимаемся тем, что курируем проекты студентов — от курсов начального уровня до курсов профессионального уровня. Это большая работа, но она приносит очень много удовольствия, особенно когда ты видишь, что люди добиваются хороших результатов.

Во всех этих школах мы занимаемся тем, что курируем проекты студентов… Это большая работа, но она приносит очень много удовольствия, особенно когда ты видишь, что люди добиваются хороших результатов.

— Расскажи о своих проектах на Винзаводе. Что это были за выставки? Проекты, которые ты реализовал как куратор, или это было со-кураторство, соавторство?

— Мы придумали такую концепцию — взяли определенное количество досок для скейтборда и раздали их известным и молодым художникам в разных городах России и за рубежом: несколько досок послали в Европу, несколько отправили в Америку, несколько — в Латинскую Америку. И дали художникам задание: нарисовать на этой доске все, что они хотят. И с этой выставкой мы «выстрелили» в рамках нашей галереи, в потом она гастролировала еще по ряду площадок. Это был наш с Игорем авторский проект.

Из очень крупных историй — мы сделали на Винзаводе выставку, посвященную, экологическому плакату. Несколько раз участвовали как соавторы во всевозможных биеннале, также выступали как площадка для биеннале, как кураторы, как соавторы различных проектов на биеннале — и не только.

— На твоей странице в Facebook выложено много работ студентов, и среди них очень много талантливых работ. Что это за студенты? Это твои ученики?

— Это работы исключительно моих студентов. Я считаю, что для них это супермотивация — как студенту мне было бы приятно, если бы мой преподаватель опубликовал мою работу у себя на странице. Для них это является мотивирующим факторам; именно поэтому я это и делаю. В основном это студенты с непрофессиональных курсов и они только начинают снимать. Мне важно, что-бы те люди, которые смотрят эти картинки у меня на странице в Facebook понимали, что эти ребята только начинают заниматься фото, и для них это мощнейший скачок.

Вторая история — это кураторские проекты, когда я курирую одного студента. Либо он ко мне приходит, либо в рамках кого-то курса выбирает меня как куратора, и мы с ним вместе создаем какой-то проект, который он задумал. И есть вариант, когда мы просто создаем серию картинок, которую потом размещает на какой-то выставке. Либо мы делаем какую-то книгу, которую он потом может отправить на конкурс. Это интересно: ты пытаешься понять, как он хочет это сделать, и как ты можешь помочь ему сделать это лучше. И дело не в том, чтобы реализовать свои идеи через возможности студента. Наоборот, ты должен быть очень гибким, чтобы сделать проект его глазами, но сделать это лучше.

– Для того, чтобы получилась съемка, которая будет иметь ценность как произведение искусства, необходим определенный процесс возникновения, формулирования идеи. Как у тебя происходит рождение образов? Возьмем, к примеру, ту съемку, на которой изображен человек в маске на фоне учебного класса.

– В моем случае это три варианта. Первый вариант: я что-то смотрю или слушаю, или где-то иду и мне в голову приходит какая-то идея. Я беру бумажку и записываю эту идею и потом на эту идею начинаю собирать mood board, т.е. некий вдохновительный материал в пин-тресте, и потом делаю съемку на эту тему.

Второй вариант. Я встречаюсь со своей стилисткой, мы сидим болтаем и она говорит: «Хорошо было бы снять это», и рассказывает, что ей пришло в голову. Я говорю: «Это прикольно, это можно сделать вот так». И так в диалоге у нас рождается идея.

Третий вариант. Приходит заказчик, или у тебя есть какой-то бриф от агентства, в котором описывается какая-то задача, и ты думаешь, как в рамках задачи выразить себя.

Могу сказать, что крайне редко это происходит на уровне импровизации. Чаще всего это проговаривается заранее, согласовывается, есть раскадровки, есть референсы, есть расписанные идеи, и на съемку я прихожу уже с большим количеством подготовленного материала.

Единственный вариант, когда у меня хорошо получается импровизировать, это когда речь идет о портрете, о каком-нибудь известном человеке. И времени на съемку у меня крайне мало – 8-10 минут. Тогда, максимально боясь провала, я концентрируюсь и выдаю тот результат, который нужен в данный конкретный момент. Когда снимался G-Shock, приходилось в некоторых местах импровизировать потому, что времени было очень мало. Была общая идейная концепция, но кадры не отрисовывались заранее.

Единственный вариант, когда у меня хорошо получается импровизировать, это когда речь идет о портрете, о каком-нибудь известном человеке. И времени на съемку у меня крайне мало.

В то же время, когда мы снимали маски, о которых ты говорил, то это часто были уже заранее продуманные и отрисованные кадры, концептуально подготовленные. Почти все картинки, которые есть в этой серии, были придуманы заранее.

Нужно отдавать себе отчет в том, что есть фотографии, продиктованные каким-то внутренним импульсом, который ты получаешь здесь и сейчас, и это некое озарение, как удар молнии, которая застает тебя врасплох; и ты делаешь то, что хочешь сделать, и это получается круто. Это очень мощный интуитивный уровень – у некоторых людей он очень хорошо развит, но не у меня. Мне так картинку сделать очень сложно. Я могу отталкиваться от того пространства, которое я вижу глазами, но не от ощущения.

– Есть разделение на коммерческую фотографию и художественную фотографию. Как ты считаешь, может ли фэшн-фотография быть художественной? Произведением искусства, которое переживет несколько поколений?

– Безусловно да. В то же время у меня к этому весьма ироничное отношение. Не люблю, когда люди пытаются создать вокруг себя ореол суперважности. Поэтому даже очень известные и выдающиеся фотографии я могу назвать картинками или фотками. И мне кажется, что для современной фотографии свойственно, что как таковых направлений уже нет. Ты можешь делать все, что угодно и делать это сразу и вместе: ты можешь делать фэшн, одновременно делать арт и одновременно его продавать. Сейчас уже нет такого разделения, когда ты говоришь: «я — фотохудожник», или «я — коммерческий фотограф» или «я занимаюсь прикладной фотографией» или «я занимаюсь арт-фотографией». Сейчас ты просто занимаешься фотографией, а правильнее будет сказать, выражаешь себе через фотографию. А как ты это делаешь, зависит от тебя.

Сейчас ты просто занимаешься фотографией, а правильнее будет сказать, выражаешь себе через фотографию. А как ты это делаешь, зависит от тебя.

Но если внутри твоей личности уживается возможность и быть коммерчески успешным человеком, и делать арт проекты, то это очень круто. В большинстве своем люди предпочитают – не по своей воле – эту деятельность разделять: отдельно делают арт-проекты, отдельно – коммерческие проекты. И скажем прямо, что сегодня среда российского рынка не настолько гибкая, чтобы дать тебе возможность делать арт-проекты и еще платить тебе за это большие деньги. Чтобы была какая-то реклама, которую можно было бы назвать произведением искусства. Если отталкиваться от международного опыта и от опыта последних 10 лет в нашей стране, то, безусловно, есть очень положительные тенденции и у нас, и за рубежом. Это уже давно так – ты можешь делать очень коммерческую картинку, но все тебя будут считать художником, и ты будешь великим фотографом.

…ты можешь делать очень коммерческую картинку, но все тебя будут считать художником, и ты будешь великим фотографом.

– Не является ли это показателем низкого уровня восприятия искусства в нашей стране, отсутствия глубоких смыслов?

– Я считаю, что у нас колоссальный интеллектуальный бэкграунд в вопросах восприятия культуры, в том числе он заложен у нас и на генетическом уровне. Другое дело, что был довольно большой пробел, и люди какое-то время не имели возможности смотреть то, что находится вокруг них. Это хорошо видно любому человеку, который мало-мальски разбирается в искусстве; и все понимают, о какой разнице в годах идет речь. Вы можете посмотреть на произведения дизайна, например, 1912 года и сравнить их с произведениями дизайна советской эпохи позднего периода, и разница будет очень хорошо видна.

Поэтому проблема скорее не в том, что у людей есть сложности с восприятием того, что показывают – своего зрителя ты всегда найдешь. А проблема с тем, что сегодня рынок не может дать столько возможностей для автора что-то создать или показать, чтобы зрители могли спокойно к этому относиться. Но опять же за последние 10 лет произошли очень серьезные подвижки в хорошую сторону в этом отношении, и то, что ты не мог сделать раньше, теперь ты сделать можешь.

У нас колоссальный интеллектуальный бэкграунд в вопросах восприятия культуры, в том числе он заложен у нас и на генетическом уровне.

Могу привести пример на эту тему. Недавно нам надо было снять серию для лукбука, посвященную часам G-Shock. И в качестве варианта локации мы выбрали Третьяковскую галерею. Благодаря очень крутой работе менеджеров и продюссера мы получили возможность поснимать в Третьяковской галерее скейтеров, роллеров, паркурщиков, бомберов и т.д., что для человека со слегка зашоренными взглядами выглядит как серьезная провокация. Но на самом деле зрителя периодически нужно провоцировать, чтобы у него расширялись рамки видения, и он понимал, что все это значительно глубже, чем ему кажется на первый взгляд. И если одному человеку нравится смотреть на одни вещи, а другому — на другие, то это здорово. Поэтому ты можешь делать все, что ты хочешь, и все равно зритель у тебя найдется. Другое дело, как ты к этому подходишь.

– Я видел этот проект. Возникает ощущение, что это андеграунд, снятый неофициально. Насколько я понимаю, у вас было официальное разрешение? Вы использовали профессиональный свет, что крайне непросто в картинной галерее. Как проходила съемка?

– Это была очень сложная съемка. У нас было разрешение, у меня было три ассистента, мы передвигались быстро потому, что у нас было очень мало времени. В определенный день, на очень короткий период времени к нам приставили некоторое количество смотрительниц, которые ходили с нами и следили за тем, чтобы все было как надо. Но, судя по твоим комментариям, наша затея удалась. Помимо контраста между культурой города и наивысшей культурной инстанции в нашей стране хотелось передать ощущение, что все это делается немножко из-под полы, провокационно и показать, что мы туда пробрались — прокрались и устроили то, что устроили. И если ты говоришь, что есть такое ощущение, то это здорово.